Известие о начале войны Клава встретила в Ленинграде. Было ей всего 13 лет. Жизнь только начиналась, впереди, казалось, ждут великие свершения и неизведанные дали. Меньше всего хотелось думать о лихой доле. Но судьба распорядилась иначе.

Это июньское воскресенье 41-го перечеркнуло не только будущее юной Клавы, но и всего огромного города, всей нашей страны. Уже вскоре размеренная жизнь жителей Северной Пальмиры изменилась кардинально, превратив мирный мегаполис в прифронтовой бастион.

Но даже в те отчаянные дни, когда враг стремительно рвался к северной столице нашей страны, никому даже в голову не могло прийти, какие испытания уготованы ее жителям на долгие блокадные 900 дней. Ленинград поистине стал адом на земле.

– Самым страшным годом для нас стал 42-ой. В тот год зима выдалась на редкость суровой. Столбик термометра нередко уходил за минус 40. Для наших широт это настоящее испытание. Пережить его удалось далеко не всем, – рассказывает Клавдия Николаевна.

Ее сестра Маша в составе особой группы собирала умерших от голода и погибших от бесконечных бомбежек на городских улицах и в жилых кварталах. Казалось, этому не будет конца. Смерть витала повсюду, заставляя привыкать к тому, к чему привыкнуть просто невозможно.

Работающим положен был продовольственный паек, и Клава устроилась на завод. Всего 125 грамм хлеба в сутки. По нынешним понятиям эти серо-черные ломтики и хлебом-то назвать можно лишь с большой натяжкой, но все же они позволяли хоть как-то поддерживать жизненные силы, которые иссякали с каждым днем.
В пищу шло даже то, что не могло ею быть просто по определению. Столярный клей, применявшийся в мебельной промышленности, использовался в качестве сырья для изготовления своеобразного мармелада. А из обойного клея, выпаривая его на медленном огне, получали подобие неких котлет.

– Меня взяли на военный завод, на участок, выпускающий оптические приборы для подводных лодок. Работали наравне с взрослыми, поблажек нам не делали. Но мы и сами сознавали всю ответственность доверенного нам дела и выполняли его на совесть, свято веря, что своим трудом мы вносим посильную лепту в разгром ненавистного врага, – вспоминает Зотова.

Приходилось выезжать и на торфоразработки, ухаживать за ранеными, размещенными в спортзале ее родной школы, учиться резать стекло и восстанавливать разбитые окна. Словом, без дела не сидели.

День прорыва блокады она запомнила на всю жизнь. В тот день, наверное, в Ленинграде не было ни одного человека, который бы не выскочил на улицу и не выразил свою радость.

Видимо, за все пережитые страдания судьба дала Клавдии Николаевне прекрасного мужа, с которым они прожили в любви и согласии 63 года. Иван Васильевич служил в ПВО, в отставку ушел в звании полковника. И до самой пенсии прикрывал небо Москвы от возможного воздушного противника.
Ирина – старшая дочь – руководитель отдела продуктов питания для космонавтов. Многие годы отработала в научно-исследовательском институте пищеконцентратной промышленности и специальной пищевой технологии.

Людмила – младшая – инженер-строитель, освоила сугубо мужскую профессию и внесла свою лепту в градостроение столицы.
Сама же Клавдия Николаевна на пенсию ушла из справочной службы аэропорта Домодедово. Но и в свои почтенные годы блокадница остается в строю и принимает участие в патриотическом воспитании подрастающего поколения России.